Не разлюбить

Ты знаешь, идет дождь…

Я отключила все звуки, и даже сама молчу - ни слова, ни строчки из любимых песен, - только умиротворенная тишина.

За стеклом тоже идиллия: эта внезапная сырость прогнала с улиц визгливых людей и болтливых собак, оставив только мерный звук ударяющихся о тревожные и нервные листья деревьев капель, заставляя тех вздрагивать и вздыхать.

Ты знаешь, мир совсем не такой, каким бы его хотели видеть люди. Слишком много предрассудков и домыслов, когда истину можно узнать самым простым способом – оставить все в покое и тихонько наблюдать. Но в простоте и заключается сложность – ее тяжело соблюдать и в нее невозможно поверить.

А ведь все гениальное – просто. И эта тишина, несомненно, гениальна. И ее, как и все простое, тяжело добиться. Обязательно требуется что – то действенное, незамысловатое и грубовато – отрезвляющее: как правда, как одиночество, как дождь.

И этим вечером у меня все это есть.

Я открываю окно и надеваю свитер. Здесь и сейчас мне нужен только этот оздоравливающий воздух, тепло плечам и неспешные мысли о тебе.

Ты знаешь, здесь и сейчас я не хочу ни о чем заботиться или принимать правильные решения, что одинаково сложно, - лишь хочется, хоть мысленно, но быть с тобою рядом.

Я не прошу много, я уже вообще ничего не прошу по отношению к тебе. Это было бы слишком эгоистично и нахально с моей стороны. Однако, небеса подобные решения поощряют, наделяя разочаровавшегося и усталого спокойствием и знанием.

Все яркое гаснет – во мне больше нет трепета, восторга и прекрасного чувства единства души, но зато не больно от твоего молчания, редких встреч и неправильных поступков. Ненужность больше не убивает, теперь у меня иммунитет, но цена ощущения счастья от возможности просто быть рядом с тобой, видеть и слышать тебя, заплачена. Дорого, зато действенно. Ведь намного больше шансов жить с простудой, чем пытаться выживать при раке.

Ты знаешь, хорошо, что это всего лишь настроение, которое я могу контролировать, не выдавая его. Мне кажется, что нужно быть сдержанней, скрытней. Самое сокровенное запирать где-то в подвале своего сердца: с плохо закрытыми окнами, вечными сквозняками и двумя стульями. Один, из которых могла бы занять ты, но он будет вечно пустовать, напоминая мне о тебе о моей замёрзшей душе, обреченной на вечное одиночество.

Многие думают, что это лишь временное состояние, от которого можно сбежать к другим людям. Они и не догадываются что это не снаружи, это внутри нас. И эта обреченность и есть тот самый ад, который ждет каждого после смерти. Если конечно, не заслужить иное.

Я пытаюсь заслужить – ищу свое предназначение. Хотя сейчас, в дождь позволила себе бездействие. И, можно ни о чем не думать,… кроме тебя. И смотреть в окно, вдыхая почти осязаемый вечерний воздух. И вглядываться в молочный туман, абсолютно без цели разглядеть в нем хоть что – то. И ощущать себя частью этого мира, вполне. И прийти в гармонию, наконец – то, с собой, потому что идет дождь, потому что взрастает вечер, потому что ничего не нарушает тишины: соблюдены все правила для рождения простой истины: я вновь приняла тебя в свою жизнь. Так и не сумев уйти.

Так и не сумев разлюбить.

Эта еще одна гениальность этого мира - четвёртое правило для осознания себя цельной, единой и просто живой – наличие в моей жизни тебя.

@настроение: с безуминкой

@темы: творчество, навеяло

---

Такова жизнь

Сначала ей хотелось грызть подушку, потом эту самую подушку задушить. Потом кричать, бить, выкинуть что-нибудь такое, ТАКОЕ ужасное, да хотя бы выброситься в окно!.. Но конечно, ничего из этого (и, слава Богу!) она не сделала. Только осела на пол и залилась жалостью к себе и слезами. Теперь не хотелось ничего. Лежать и, молча, ни о чем не думая, глядеть в одну точку. И не видеть эту самою проклятую точку! Вообще ничего не видеть и не слышать, и если бы было возможно, даже не дышать. И вечность вот так - предметно неодушевлённо пролежать, промучиться. (Что неодушевленно это точно – разве может душа жить в таком теле и с такими мыслями?..)
Этот период наверно бывает у каждой девушки, так называемое послерасставательное время. Ну, вот и у Маши тоже были такие дни. Беспросветные. Даже пришлось отпуск взять за свой счет, потому что ну ни как она не могла ни на чем сконцентрироваться. И слезы чуть что, по любому поводу сами собой текли – в общем, находилась полностью в нерабочем состоянии.
А теперь вот вторую неделю как амеба прикроватная лежала она и не могла ни жить, ни радоваться, ни есть. И думать не могла, только вспоминала, вспоминала, вспоминала…
Ах, как все хорошо начиналось!..
Букеты, билеты в кино и разговоры о прекрасном будущем о двух детишек и крепкой семьи, прогулки вечерами под звездами и поездки хоть куда, только бы с Любимым… И все, абсолютно все было у них… как у всех, - банально просто и предсказуемо, но это все было так трогательно! С такой душой! И чувствам Маша отдавалась полностью: если радовалась, то по всяким мелочам и как ребенок, обижалась, так практически смертельно, переживала, до слез, а мирилась с щенячьей покорностью и такой же щенячьей радостью! Как же было хорошо рядом с ним! Полностью раствориться в Его глазах, которые наверняка с любовью смотрели на нее, и объятьях, которые не могли не излучать нежность и страсть, и в таком состоянии хотелось замереть и существовать всю жизнь! Продлить это прекрасное мгновение до вечности…
А потом… потом, он решил, что им нужно «пожить вдвоём, чтобы узнать подходим ли мы друг другу». Формулировка ей сразу не понравилась. Что значит узнать «подходят» ли они? Да как в таком вообще сомневаться-то можно, когда любишь?! Маша к примеру точно знала, что уж он то ей подходит и прожить она с ним хочет всегда: «и в болезни, и в здравии», и «в радости и в горести», «навеки веков» в общем. Почему сомневался он, она не понимала, но решила что это такая у них наверно мужская природа, во всем всегда сомневаться, и что конечно она согласится, потому что, ну потому что любит, и какие уж тут еще могут быть объяснения!..
Потом начались переезд, покупки необходимого, наведение порядка и уюта, а также готовка, уборка, глажка и куча, куча всего. Рассуждать и раздумывать: а правильно ли она живет, а так ли она расставила приоритеты и нужны ли ей все эти хлопоты и проблемы она не стала, просто не было времени. Да и желания, если четно сказать, тоже не было! Ну как можно о чем-то таком размышлять, когда придя домой после работы, нужно скорее приготовить что-то непременно вкусненькое для Него, Любимого! Чтобы порадовать Его и хоть как-то облегчить Его тяжелый трудовой день. Что весь уют, а это чистые и со вкусом уложенные и расставленные вещи, конечно, должен ложиться на хрупкие женские плечи, как считала Маша. Да и как могло быть иначе, когда Он приходил домой жутко уставший, едва волочивший ноги, и с трудом съедающий ужин. Рассказывал, как много приходится работать, и что как всегда, Он опять взял работу на дом, чтобы заработать побольше денежек для его любимой девочки, и поэтому просил Его не отвлекать. А потом, вздыхая, уходил в свою комнату и включал компьютер. И Маша все конечно понимала. И даже жалела Его, и если бы она могла помочь, то обязательно ОБЯЗАТЕЛЬНО бы помогла, но только не знала как. И тогда она начинала наглаживать Ему рубашки (чтобы он был самый красивый в офисе!), придумывать Ему на следующий день обед (только полезное и вкусное!) и упаковывать все наготовленное в контейнер. А после мыть посуду и убираться, периодически обращая внимания на покрикивающий время от времени телевизор.
И так наверно могло бы продолжаться бесконечно, потому что, любящее сердце может очень долго жалеть, сострадать, надрываться во благо других и быть слепо и наивно, как маленький котенок. Но, однажды всему, абсолютно всему: будь то вранье или сказка, или придуманное счастье, приходит конец!
Все оказалось довольно просто и банально: Маша случайно зашла в Его комнату, чтобы угостить пирогом, который она только что испекла, чтобы порадовать Его, и обнаружила Его играющего в «стрелялки», настолько увлеченного, что даже и не заметившего как она вошла.
Потом был скандал с криками и битьем посуды, и Его признания, просто убийственные, что Ему вся эта пресная жизнь надоела. И что, наверно вся любовь прошла, потому что он больше не чувствует к ней никакого огня и пылающих чувств в душе. И да, Ему интересней играть в компьютер, чем проводить время с ней, потому что, ну о чем она может рассказать и чем заинтересовать, когда по дому все время бегает в фартуке и с затянутыми на затылке в пучок полосами. И вон она перестала даже за собой следить и красится, и ничего ее кроме своих пирогов и чистых полов в тарелками не интересует!..
«Своих пирогов»!? Это так просто и так жутко прозвучало, что дальше Маша ничего не слышала. Просто ушла в свою комнату, села на краешек кровати и так и просидела всю ночь. В голове крутились только две фразы, про «наверно прошедшую любовь» и «свои пироги». Почему-то последняя фраза ее раздражала, как назойливая муха. Что же было не так? Почему ее не бесили эти компьютерные игрушки или этот паразитический образ жизни ее Любимого? Его вранье и молчание? И отсутствие чувств? Его чувств! Потому что она, черт возьми, все еще продолжала Его любить! Теперь уже как – то яростно и нервно, с какой - то злобой и отчаянием! «Свои пироги»! Какой же надо было быть дурой, чтобы не понимать, что это все Ему абсолютно не нужно было! Ни занавески на окнах, ни чистота в доме, ни эта ее стряпня и уж тем более ни эти треклятые пироги!
В общем, проговорив раз 50 про себя Его фразу «Свои пироги», Маша в конец отошла от шока и пошла собирать вещи. Любимый не возражал. Не кричал, не пытался вернуть, обвинял только, но это конечно от того, что чувствовал, что сам виноват.
Это потом, потом она узнала совершенно случайно, от их общих знакомых, что ее «Любимый» давно встречался с другой девушкой и благополучно собирался на ней жениться, а все Его «задержания на работе» были лишь предлогом, чтобы каждый день встречаться и дарить земные и неземные радости другой. А про Машу он давно всем говорил, что они расстались, благополучно оставшись друзьями.
И все равно в это вранье ей не верилось, пока тоже самое она не услышала от своей лучшей подруги… «Маш, ну ты как мышь прямо! Нет, ну, правда! Сама же виновата, - за собой не следишь, ни чем не интересуешься, одной дорогой бегаешь из дома-на роботу и обратно. Совсем неинтересная стала. Ну, как с тобой можно не заскучать!.. А в женщине должна быть изюминка. Она должна интересовать мужчину, удивлять! А чтобы быть для кого – то интересной сначала нужно быть интересной для себя! Увлекаться чем – то, что – то придумывать, чем – то гореть. А ты как уголек, огонь может и есть, да только глубоко он, где – то внутри. Не согревает ни кого совсем»!
В довершение всего подруга призналась, что она та самая Его новая девушка и есть, вот и колечко на пальце. «Ты уж прости, подруга, но на войне и в любви все средства хороши. А ты и не боролась за свою любовь даже! Ради него жила, вся растворившись. А так нельзя! Баланс должен быть: отдавая и получать надо! Так-то!»
И знаете, что… Нет, Маша не выцарапала подруге глаза, не выдергала волосы, не прокляла и даже не обиделась. Она разозлилась. На себя! Потому что, ну чего уж там скрывать, это все правда была. Когда-то Маша прекрасно пела и танцевала, и вот так и познакомилась со своим теперь уже бывшим Любимым, очаровав Его. А еще у нее была коллекция фарфоровых слонов, самых разных, про которых она придумывала всякие истории. А потом читала Ему, и он одобрял такое хоть и странное, но забавное ее увлечение.
А сейчас? Что сейчас?.. И так смертельно обидно стало Маше за этих слонов, которые остались стоять у ее мамы дома, на полке, за эти платья, в которых она танцевала и которые шила на заказ, сама придумывая фасон и цвет… И так по – детски ей стало себя жалко, что разрыдалась прямо на работе. Даже после расставания и переезда не рыдала, наоборот, как слон вся в работе погрязла и тащила, тащила все, чтобы и мысли про прошлое не было! Все расставила по местам: обозлилась и обвинила Его, пожалела и оправдала себя, и в таком вот возбужденно воинствующем состоянии и жила, и работала.
А тут эта ее подруга-предательница с правдой жизни, и ведь все так, ни к чему не придерёшься, кроме себя!.. И это прошлое, красочное, интересное!.. Вот уж огоньком она точно была – глаза светились, жить хотелось!.. А тут еще эти слоны!..
Всегда находится в жизни какая – то незначительная деталь, мелочь, которая почему – то навсегда запоминается и становится дорога. Обычно это что-то из детства: плюшевый мишка, пустой флакончик из под маминых духов, карандаши любимого цвета, которыми всегда было жалко рисовать, или вот как у Маши, веселая семейка слонов, неизвестно кем подаренная, но прекрасно прижившаяся у нее на полке. Когда ей было плохо, она придумывала про них сказки. А позже, когда выросла, всякие истории, и даже стала их записывать. И к сегодняшнему дню у нее наверняка где – то лежит целая книжка про слонов: нелепых, веселых, чудных и таких добродушных!...
Вот эти слоны ее и добили. Сначала Маша нашла ту старую тетрадь, потом прочла пару историй, а потом, что – то надломилось в душе, целыми днями она только и могла, что лежать: то периодически погружаясь в тяжелый сон, то просыпаясь и плача.

Вот с этой разбитой Машей я и познакомился, когда она отправилась в магазин. (Как позже мне рассказала Маша, что ей, ну просто до жути вдруг захотелось молока с печеньем! Как в детстве! Вот так, вдруг! Наверно, так повлияли истории про слонов, которые она периодически перечитывала. Уснула, а проснулась вот с таким диким чувством «Хочу молока с печеньем!» Вот и пришлось идти в магазин.)
Я «привязался», как сказала Маша, и не «отлипал», так и идя за ней до самого дома, потом до двери, а потом, без тени смущения и по ее квартире! «Наглая кошачья морда»! Потом она меня осмотрела и, решив что я «мальчик», а еще, что «хорош собой и даже чистенький», согласилась оставить меня у себя жить, и накормила! А после рассказали всю эту историю!
Я (Маша, недолго думая, решила, что звать меня будет просто Котом) сразу понял, что Маша это мой человек, и я ее правильно выбрал, 7 кошачье чувство не подвело!
Я ее очень жалел и хотел помочь, потому что сразу полюбил и понял что она отличный человек! Поэтому, всегда находился рядом, подмурлыкивал, ложился на живот и вытягивал из нее все плохое!
И ей становилось лучше, она даже стала сочинять разные истории про этих слонов, записывать, а потом читать мне вслух! С выражением, громко! И я, конечно, же, слушал! И радовался, потому что это был очень хороший и добрый знак!
А еще я знал, что, в мире все сбалансировано, и если тебе было плохо, то обязательно будет и хорошо!
И так и случилось! В воскресенье выглянуло солнышко и меня потянуло на улицу, о чем я и промяукал Маше. Она уже проснулась и сообщила, что сегодня чувствует себя прекрасно, потому что ей приснился очень хороший сон, и новую жизнь она начнет не с понедельника, как все, а вот сейчас, с воскресенья.
И мы отправились гулять, где я тут же «облюбовал себе кошечку» как констатировала Маша, а потом на чей – то зов «Кыс-кыс-кыс» помчался прямиком за своей особой в кусты. Где и был пойман вместе с кисой каким-то парнем.
- Ой, простите, а не могли бы вы вернуть моего кота! Маша, запыхавшаяся, и смущенная стояла рядом и смотрела на мужчину.
- Кота? Хм, девушка, Вы кажется что – то путаете, этот кот мой!
- Как ваш? Он уже два дня как на абсолютно равных со мной правах живет у меня в квартире. И еще ни разу ни куда не сбегал! Только вот сегодня что-то дал деру…
- Вы наверно что – то путаете,… как вас простите?
- Мария. Маша.
- Так вот, вы что – то путаете Маша, мой кот, кстати его зовут Лимон, два последних дня был все время дома! У меня!
-Лимон? Странный Вы, …?
- Саша. Называйте меня Сашей.
- Странный вы Саша. Какой же он Лимон, когда кот черный как уголь! Да к тому же мой!
- Как черный?! Тьфу ты, да вы про свою кошку говорите что ли?
- Кошку?
- Ну да! Глядите!
Как и должно было быть, в мире восторжествовала справедливость! Маша еще долго разговаривала с, по - моему очень хорошим парнем Сашей, а я, наконец, была переименована в Котю и отпущена на прогулку с рыжим в полосочку Лимоном.
А через несколько месяцев в нашей новой кошачьей человечьей семье мяукали два маленьких Лимона и три совсем крошечных Коти.
А Маша вскоре стала писательницей и сочиняла добрые и смешные сказки про животных и их приключения.

@настроение: с грустинкой

@темы: творчество ёпть

---

Если бы я была кошкой

Если бы я была кошкой, я бы лежала сейчас на батарее, грея лапки и хвост, наблюдала за снегом летящим, как за мошками и думала бы о жизни. Нет, ничего конкретного, а просто мирно копошащиеся мысли, то плавно перетекающие из одной в другую, то быстро бегущие, перебегающие с легкими волненьицами.

Я бы думала о хозяине, и что вот он ходит по дому, не находя себе места и весь беспокойный, о его ногах в тапках, каких-то беспомощных, тревожных и глупых, о его жизни…

Потом бы этот хозяйский образ плавно перетек к холодильнику, и мысли уже пошли бы быстрее, заспешили, засобирались. И образы перед моими кошачьими глазами замелькали бы все в цвете, яркие и от того такие желанные. Мяско, сыр, сливочное масло, да даже гречневая каша, пахнущая котлетами и, боже мой, огурцы, - ну могут же быть у меня свои маленькие странности (или слабости, как правильней?).

Потом бы я успокоилась, и все это пиршество завершилось бы молоком или сливками, и на некоторое время я бы перестала думать. Зажмурила бы глаза и понаслаждалась вкусным моментом, пусть и воображаемым. Ведь это же так правильно дать себе время после еды, чтобы прислушаться к своему организму. Пристроиться к его новому ритму работы, ощутить завершенность трапезы и чувство сытости. Услышать себя изнутри! И если что, дать себе отдохнуть.

Ну, да я отвлеклась, а как тут не отвлечься, когда тема еды одна из самых животрепещущих и, чего скрывать, приятных тем в мире.

Конечно, мне бы захотелось встать и проведать холодильник, но кошачье лентяйство взяло бы надо мной вверх, и я осталась дальше лежать на батарее, глядя в окно. Все, что я бы сделала, это переминулась с лапки на лапку и муркнула для солидности.

Потом бы я думала о белых мохнатых мошках. О снежинках, и что как они плавно летят. Сравнивала бы их то с пчелами, то с букашками, а самых больших и собравшихся в стаи с маленькими мышками, и как я с ними играю, а они все боятся – боятся. Особенно красивых и больших снежинок я бы провожала взглядом до земли, где уже лежали бы кучи таких же, но почему – то всех одинаковых и совсем неинтересных. Да… И опять повторяла бы все с начала.

Конечно, если бы я была кошкой, я бы позволила себе жить независимо и с гордостью. Имела бы шикарную походку, пластику, грацию. Лапки и ушки, лоснящуюся шерстку, за которые меня уж не знаю почему, но так сильно любили. И я бы конечно это одобряла.
Наслаждаясь жизнью, позволяла бы другим ухаживать и любоваться мной. И так как ни что человеческое мне не чуждо, с трепетом относилась бы к хозяевам. Особенно к только что пришедшим, и с большими сумками. Помогала бы им своей моральной поддержкой и присутствием, а заодно проверяла бы купленный товар на профпригодность. Ведь любой уважающий кошку хозяин отрежет маленький кусочек от колбаски или сыра на пробу своей любимице.

Потом бы все садились к столу и раздавались сонаты и этюды запахов и звуков. О, эта еда!.. А когда все заканчивалось, я бы провожала хозяина до дивана, а потом с хозяйкой сидела на кухне, составляя компанию в уборке со стола. И опять батарея, белые паутинки с неба и много – много мыслей, рождающих образы и перетекающих из одной в другую. То плавно, то в перебежку и обратно не торопясь…

@настроение: кошачье